Разочаруйся раз и навсегда и будь свободной
— Надолго уехала Анечка?
— До воскресного вечера.
Я замерла, не веря ушам. «Анечка» — это была я. А голос мужа звучал из гостиной.
Рано утром я собиралась ехать в соседний город к младшей сестре. Уже стояла на вокзале, когда она позвонила и сказала, что заболела: жар, слабость.
— Не надо тебе заражаться, — прошептала она.
Я набрала мужу. Хотела сказать, что никуда не поеду, но он не ответил. И я вернулась домой.
Открыла дверь ключом, сняла сапоги и тихо направилась в ванную. Собиралась переодеться, поставить чайник. Думала, он еще спит.
Но в коридоре остановилась. Из гостиной доносились голоса. Второй — женский — показался знакомым.
Я прислушалась. И узнала…
От ярости и непонимания у меня задрожали руки.
Это была Таня. Моя лучшая подруга.
— Когда ты ей всё скажешь? — спросила она. — Сколько можно тянуть?
— Не сейчас, — вздохнул он. — У нее проблемы на работе, отец в больнице… Я не могу сейчас. Это ее добьет.
— Но ты же любишь меня?
Он молчал. Пауза затянулась так, что я успела опереться о стену — пол словно уплывал из-под ног.
— Люблю, — наконец произнес он. — Но не хочу, чтобы она страдала. Аня мне не враг. Она хороший человек. Просто мы… стали чужими.
— А мы?
— У нас всё иначе. Нам хорошо вместе.
Меня затошнило. Я медленно опустилась на пол. Слёзы текли сами.
Говорили буднично, спокойно. Без драмы. Он не был влюблённым мальчишкой — он был взрослым мужчиной, всё взвесившим.
— Пойдём, я чай поставлю, — услышала я его голос.
— Помнишь, мне с мёдом! — бросила она.
Я поняла — нет, прочувствовала, — что у них давно есть свой мир, в котором мне места нет.
Я встала. Тихо прошла в спальню. Закрыла дверь. Наверное громко — потому что в гостиной сразу стихло.
— Аня? — муж постучал через несколько секунд. — Ты дома?
Я молчала. Он вошёл. За ним — Таня. Взгляд испуганный, чуть виноватый. Совсем чуть-чуть.
— Ты… — начала она.
— Как видишь, не уехала, — перебила я. — Сестра заболела. Вот и вернулась. Сюрприз, да?
Он побледнел и онемел.
А я, напротив, обрела странную ясность. Будто вся боль разом сменилась ледяным спокойствием.
Я подошла к шкафу, достала чемодан и стала складывать вещи. Механически. Кофта, брюки, колготки. Руки дрожали, но я не останавливалась.
— Аня, подожди… — муж шагнул ближе. — Не надо… Ты не так поняла…
— Это… не то, что ты подумала, — пробормотала Таня, тоже делая шаг ко мне.
Я горько рассмеялась.
— Да? А как мне это понимать? Репетировали спектакль, что ли?
— Мы… просто разговаривали, — запищала она.
— И целовались. Или это была беседа накоротке? — усмехнулась я.
Она покраснела, глаза забегали. Муж опустил взгляд. Его всегда выдавали плечи — сейчас они обвисли, как у провинившегося школьника.
Тогда я передумала собирать вещи и твердо сказала:
— Уходите. Оба. Сейчас же.
Я ждала, что он что-то скажет. Попробует оправдаться. Будет просить прощения.
Но он просто кивнул. Без эмоций. Без борьбы.
Через три минуты дверь захлопнулась. А я осталась. Села на край кровати. И впервые за долгие годы зарыдала не в подушку, а в голос. Громко, навзрыд.
***
Прошёл год.
Мы развелись, я сменила работу. Таня исчезла из моей жизни — будто её и не было.
После развода он пытался писать, звонить. Я не отвечала.
И он исчез.
Не знаю, вместе ли они с Таней. Да и не хочу знать.
Я долго страдала. Боялась, что не смогу жить одна. Что сломаюсь, стану жалкой, обиженной. Что счастье ушло навсегда.
А оказалось — всё наоборот.
Со временем я снова стала собой. Задышала свободно. Снова улыбалась.
И знаешь, что поняла?
Я просто привыкла быть несчастной. Думала, иначе не бывает. Что жизнь устоялась и такой, какая есть, сделала её я сама. То есть — сама во всём виновата.
А потом — бац.
Оказалось, можно жить иначе.
Освободиться после боли.
Измена — не конец. Это многоточие. После которого начинается новая глава. Где ты — не удобная, а счастливая.
Значит, всё правильно. И я ни о чём не жалею. Просто живу. Просто радуюсь. И если с тобой случится подобное — не отчаивайся.
Прозрение — это когда перестаёшь видеть в людях то, чего в них не было.
Умей ставить границы. Быть хорошей — не значит терпеть всё…
Разочаруйся окончательно — и живи спокойно.
Без драм. Дистанция, самоуважение, тишина и ясный ум.
Вот что по-настоящему красиво.
Я любила твой смех, твой взгляд.
За душу твою билась в отчаянье.
А душа-то была не моя,
А душа-то ржавела в молчанье.
Но твердила любовь: «Ничего,
Я ржавчину эту сотру».
Были бури. Был штиль. Был огонь…
Только горела в нём одна я.
А ржа так и осталась ржой,
А чужая душа — чужою.
