Женщина отправилась к сватам – впервые за долгие годы. Со свадьбы не виделись, а внуку уже пять лет.
Она всегда думала, что они слишком разные, чтобы быть близкими: «Мы живём в достатке, а они – простые люди. У нас просторная квартира в центре Москвы, а они ютятся в стареньком доме в Подмосковье. Может, завидуют? Кто их знает…»
Как не завидовать? У одних – иномарки, загородный дом, а эти с утра до вечера на грядках возятся, на работу – на автобусе.
При встрече – неловкость, напряжение. Разные круги, разные интересы, говорить не о чем.
Сват – суровый, даже злой иногда, будто вот-вот огрызнётся. На свадьбе сидел, как на похоронах, даже не улыбнулся. А сватья – слишком простодушная, слова не взвешивает, говорит, что на ум придёт. Воспитания нет – лучше держаться подальше, чтоб не сглазили.
Но ехать пришлось – пригласили на день рождения внука. В этот старый, скромный дом.
Муж не поехал – чтобы не смущать родню своим статусом. Увидели бы его дорогие часы, костюм – сразу бы почувствовали разницу, зажались бы… Нет, уж лучше без него.
Надо было взять подарок. Посовещались и купили бутылку французского вина – вряд ли они такое в руках держали.
Женщина намеренно не надела украшений, выбрала строгий костюм. Лицо – без эмоций, речь – сдержанная.
Заранее продумала вопросы, которые можно задать. Вежливые, нейтральные. Никакого любопытства, никаких личных тем.
Лучше всего – про ребёнка, но и тут осторожно. Скажешь, что английский надо учить с трёх лет, а они возмутятся: мол, нечего малышу детство портить.
Спорить нельзя – это дурной тон.
Волновалась: как выдержать? Как не дать понять, что они – чужие?
А вот дочь… Та легко вписалась в их семью, не жалуется, но и не распространяется. Наверное, из деликатности – хорошая черта.
Подъехала к домику, вышла из машины, взяла пакет с вином. Приоткрыла калитку и увидела: сват носится по двору с внуком на плечах, подпрыгивает, орет во всё горло: «В лесу родилась ёлочка!»
Мальчишка хохочет – ему весело.
Сват почуял взгляд, обернулся. Лицо светится, глаза – добрые, тёплые.
«О, сватья приехала! Ну заходи, заходи! Мы вот ещё в салочки не наигрались!»
Хотела кивнуть с достоинством, пройти, как полагается важной гостю, но ноги сами понесли её к ним. Подхватила малыша, закружила: «С днём рождения, заинька! Подарок тебе купили – радиоуправляемую машинку, вот, посмотри!» – и достала телефон.
Сват стоял, ухмылялся: «Ладно, мы ещё пять минут и заходим».
Женщина вошла в дом – а там дочка со свекровью лепят пельмени, руки в муке.
Бросились к ней, раскинув ладони, чтобы не запачкать, расцеловались.
Сватья тут же затараторила: «Ну наконец-то! Садись, садись, я тебе дорасскажу! Так вот, наша учительница по литературе меня с урока выгнала, потому что я сказала, что Татьяна Ларина – дура! Ах, как она вспыхнула! „Вон!“ – кричит. Ну да, дура тогда была я, а не Татьяна!»
Засмеялась первой, дочка подхватила – видно было, что они сроднились, как сёстры.
Сватья отряхнула руки: «Ладно, заканчивай с фаршем, я плиту включу». Помыла пальцы, спросила: «А сват твой где? Всё на работе пропадает?» – и сразу перевела разговор.
Было так просто. Так естественно. Как будто она здесь – своя. Никакого напряжения, никакой игры.
И почему-то стало неловко за вино.
Помялась, но всё же протянула пакет. Сватья даже бровью не повела: «О, спасибо! На Новый год оставим!» – и поставила бутылку в шкаф.
Вошёл сват, ведя внука за руку. Следом – зять в заса́ленных рабочих штанах, он во дворе что-то мастерил.
Гостья даже не заметила, как повязала фартук и начала крошить овощи в салат. Зять притащил табуретку, достал с верхней полки праздничные тарелки.
Пельмени тем временем уже дымились на блюде. Сват, пока жена не видела, стащил один, подмигнул гостье и приложил палец к губам.
Жена всё же заметила, фыркнула: «Обожрался бы!»
Сначала накормили ребёнка, потом уложили его спать.
Взрослые сели за стол, говорили тихо, чтобы не разбудить.
Время пролетело незаметно. Уезжать не хотелось – что-то тянуло остаться.
Вся семья вышла провожать. Сватья сунула в сумку пельмени: «Чайку вечерком пить будете».
Дома муж встретил её в старом халате: «Ну как, выдержала? Наверное, мука сплошная?» Женщина молча поставила перед ним контейнер: «Пельмешки. От сватов». И ушла в ванную.
Как объяснить ему, что там, в том старом доме, ей было… легко? Как сказать, что душа там не сжималась в комок?
Не сказать. Не понять.
