**Дневник Татьяны**
Сегодня снова не получилось промолчать.
— Хоть бы спросила, прежде чем всё переставлять, — вырвалось у меня, и я стиснула в руках едва найденную солонку. Стояла посреди кухни, будто готовилась к дуэли, а не к разговору с невесткой.
— А ты хоть раз спасибо сказала бы, что я тут порядок навожу? — отрезала Ирина, хлопнув дверцей шкафа так, что задребезжала посуда. — Здесь был не кухня, а филиал свалки.
Я сжала губы. Вчера сама всё расставила — тяжёлые кастрюли вниз, лёгкое наверх, чтобы не рухнуло мне на голову. Я небольшого роста, мне удобно так. А вот Ирина — высокая, и смотрит на мир свысока. В прямом и переносном смысле.
Сын сидел за столом, уткнувшись в кофе, делая вид, что ничего не слышит. Когда-то он носился по этой квартире с деревянным мечом, смеясь. А сейчас воевал со мной… через жену.
— Это мой дом, Ира. И мой порядок. Я не просила помощи.
— Ага. Но и не отказала, когда мы переехали. Уже забыла? — Она приподняла бровь.
У неё есть привычка улыбаться уголком рта, когда говорит что-то неприятное.
Я помню всё. Как забудешь? Когда Рома сказал, что они сдают свою однушку и хотят пожить у меня, пока копят на квартиру побольше, я растерялась. Отказать неудобно — всё-таки сын. Но тревога уже тогда скреблась под рёбрами.
— Мам, ну ты прям выдавливаешь нас, — наконец встрял Рома. — Мы же не отжимаем жильё.
— У каждой хозяйки свои привычки. А я здесь — хозяйка.
— Вроде твоей мясорубки, которой только ты умеешь пользоваться? — усмехнулась Ира. — Здесь вообще всё с прошлого века. Я хотя бы пытаюсь сделать жизнь нормальной.
— Пусть условия создаёт тебе муж, а не я, — сорвалось у меня. — А мясорубка работает. Если у тебя руки не оттуда — это не моя вина.
Рома встал, тяжело вздохнул. Его взгляд метнулся от жены ко мне. Внутренние весы качнулись… и снова не в мою сторону.
— Мам, ну хватит. Мы просто устраиваемся. Это временно.
— Ваше «временно» уже тянется полгода. Мне надоело жить как в коммуналке.
Ира швырнула тряпку на стол и ушла. Рома — следом. Они всегда так: вместо разговора — хлопанье дверьми.
***(Пропущены фрагменты для краткости, но сохранена основная сюжетная линия)***
Прошло три года. Рома звонил редко, сухо, как в регистратуру. Даже про внука я узнала случайно — от соседки, которая видела фото в соцсетях.
Первая встреча вышла спонтанной. Они привезли его на такси без предупреждения: «Мам, открой. У Сашки тридцать восемь, а мы на работу».
Мальчик был похож на Рому в детстве — те же серые глаза. Все слова про уважение застряли где-то внутри.
— Держи сироп. Давала утром, через четыре часа повтори, — бросила Ира, не переступая порог. — И вот термометр. Цифровой, а то у тебя тут музей ретро.
Они уехали. Я осталась с чужим ребёнком, инструкцией и страхом ошибиться.
Потом это стало нормой: звонки «в последний момент», больничные, претензии: «Не включай мультики! Не кутай! Зачем дала банан — у него аллергия!»
Однажды сварила внуку пюре с печенью — как когда-то Роме. Он ел с удовольствием.
Ира пришла раньше, увидела тарелку — и застыла:
— Ты чем его кормишь?! Это же вредно!
— Вы бы сначала спасибо сказали. Я не няня, я бабушка.
— Ну ты же скучала! Вот и занятие, — отмахнулась она, уже застёгивая куртку внуку.
После этого его не привозили. Было тихо. Пусто. Но зато без упрёков.
Когда через месяц позвонили снова: «Сашка кашляет, открой!» — я не подошла к двери. Перед этим никто не извинился, не спросил, могу ли. Я могла. Но не стала.
— Ты что, совсем?! — орала Ира в трубку. — У нас ипотека, работа! Это ты нас выселила!
— Я не обязана помогать. У вас своя семья. Теперь и у меня.
Рома вечером позвонил устало:
— Мам, ты чего? Мы не справляемся… Ты нас бросила.
Я почти набирала его номер ночами. Почти.
Через месяц повесила объявление о продаже квартиры.
— Куда? — спросила соседка.
— К сестре. В Анапу. Там огород, тишина. И нет звонков с порога: «Ты не могла бы…»
Домик старый, калитка скрипит. Но воздух, травы, покой.
Через две недели раздался звонок:
— Ты правда уехала? — даже не поздоровался Рома.
— Да. Здесь хорошо.
Фото внука мне не присылали. Лишь однажды сестра показала снимок: мальчик в зоопарке с отцом.
Я вздохнула и пошла варить компот из слив.
Вечером вышла на крыльцо. Закат лился алым, цикады трещали, руки пахли мятой.
«Они всё равно не были бы благодарны. Теперь хоть не обвиняют», — подумала я. Почти без грусти.
