Муж с дефектом
— Только, чур, не вздумай говорить, что твои родители — алкаши, — прошептал Дмитрий, пока они поднимались в лифте. — Лучше скажи, что отца нет, а мать где-то далеко. Или просто что росла у бабушки.
Ирина вздохнула. Это был не совет, а приказ, от которого сердце сжималось в комок. Но что он понимал? Его мать — бухгалтер в престижной компании, отец — полковник в отставке. Интеллигенция, картины, классическая музыка, все друг к другу на «вы». Наверное, даже кошку звали по отчеству.
А она в детстве забивалась в шкаф, замирала и ждала, пока крики за стеной не стихнут.
— Я и не собиралась вываливать на неё всю правду, Дима, — она бросила взгляд на своё отражение в зеркале лифта.
Собранные волосы, глаженная блузка, макияж в меру. Вроде бы всё при ней. Только ладони стали мокрыми.
Дверь открыла женщина с таким выражением лица, будто Дмитрий притащил не невесту, а мешок с гнилой картошкой.
— Здравствуйте, Галина Петровна, — вежливо сказала Ирина.
— Здравствуй, — без тени улыбки ответила та и оценила её взглядом. — Заходите.
Квартира сияла чистотой. Всё в бежево-коричневых тонах. В прихожей — вышитые иконы, на полках — фарфоровые статуэтки. Ирина почувствовала себя не в гостях, а в музее.
На кухне их ждал чай с покупным пирожным.
— Дима говорил, ты учишься. Где? — поинтересовалась Галина Петровна.
— На журфаке. Второй курс. Бюджет, подрабатываю репетитором.
— А родители?
— Жила с бабушкой. Родители… Это сложная история, — Ирина почувствовала, как загорелись уши. — Они давно не в моей жизни.
Галина Петровна кивнула, но в глазах мелькнуло удовлетворение, будто она разгадала кроссворд с первого раза.
— Ну, бывает. Главное — стараешься.
Дмитрий молча ковырялся в тарелке. Он предпочёл не вмешиваться. Ирина вдруг поняла: он знал, каким будет разговор, но всё равно привёл её. Может, надеялся, что пронесёт. Может, ему было всё равно.
— Дима сказал, вы уже подали заявление? — Галина Петровна смотрела на Ирину с надеждой, будто ждала слова «нет».
— Да. Через два месяца свадьба, — ответила Ирина, сжимая кулаки под столом.
— Молодёжь сейчас быстро решает. Раньше всё обстоятельнее было, через родителей. А теперь — раз, и в загс.
— Время другое, — Дмитрий наконец вставил слово, но без огонька.
После чая Галина Петровна повела Ирину смотреть комнату Дмитрия. Всё было стерильно: учебники, глобус, детское фото в костюме зайца. Полки — с книгами и дорогими фигурками. Кровать — с вышитыми подушками. Всё как у людей.
Но для Ирины это было как с другой планеты.
— Дима у нас всегда был особенным, — сказала Галина Петровна у двери. — К лучшему стремился, понимаешь?
Ирина кивнула. Понимала. Только под «лучшим» свекровь явно имела в виду не её.
В автобусе Ирина смотрела в окно и чувствовала, как горят щёки. Не от злости — та прошла. Это был стыд. Перед собой, перед бабушкой, которая надрывалась на трёх работах, чтобы внучка не оказалась в приюте, перед бессонными ночами и подработками.
Ей казалось, что вся её борьба вдруг стала никчёмной и грязной.
— Ты чего молчишь? — спросил Дмитрий, положив руку ей на колено. — Мать просто строгая. Привыкнет.
— Всё нормально, — она отодвинулась к окну. — Спасибо за чай.
Тогда это казалось мелочью. Но позже кусочки сложились в картину. Особенно когда они начали планировать детей.
— Может, не сегодня? — бормотал Дмитрий, ковыряя вилкой в гречке. — Устал. Давай просто спать.
— Сегодня удачный день, — напомнила Ирина, глядя на календарь. — Если пропустим — месяц коту под хвост.
— Ты как на работе… Неужели прямо сегодня? Следующего месяца не будет?
Она сглотнула. Голос был спокойным, но внутри уже клубилась тревога. Их жизнь превратилась в график: романтика, надежда, разочарование.
Сначала они не придавали значения неудачам, пробовали народные методы. Но через год стало не до шуток. Ирина пошла к врачам. Оказалось, небольшие гормональные сбои. Пустяки, она пролечилась. Анализы в норме, но тест…
Одна полоска.
— Дима, может, ты тоже проверишься? — осторожно спросила она. — На всякий случай.
Он посмотрел на неё, будто она предложила поселиться в клетке к медведю.
— Ты серьёзно? Я что, по-твоему, бракованный?
— Я не хочу тебя обидеть, — мягко сказала Ирина. — Просто хочу понять причину.
Он молчал минуту, потом резко встал, натянул куртку и ушёл. Впервые не ночевал дома. С ним ушла часть тепла.
Утром дверь открылась без стука. У Дмитрия были ключи, а за ним вошла Галина Петровна, бормоча:
— Я же говорила — толку не будет. Не наша кровь. Ничего, сынок, бывает.
Ирина вышла из кухни.
— Привет, Дима. Здравствуйте, Галина Петровна. Что случилось?
— У тебя спрашивать надо! — набросилась свекровь. — Дима пришёл, говорит, ты его в бесплодии обвиняешь! Это как? Ты на анализы тащишь, будто он неполноценный!
— Никто никого не тащил. Я предложила провериться вместе. Мы же пара.
— Логично! — передразнила Галина Петровна. — А ещё логично, что у вас ничего не выходит. У тебя в роду одни алкаши, а у нас всё чисто. У племянницы Димы двойня, у брата — трое. А ты…
— У меня анализы в порядке, — перебила Ирина. — Врачи сказали — здорова. Но вам это неинтересно.
— Конечно, здорова! Год — и ничего! Где гарантия, что будет? Я Диме говорила — губит себя, время теряет!
Дмитрий молчал у стены. Ирина повернулась к нему:
— Ты что, согласен с ней? Ты же знаешь, что у меня всё в порядке…
— Меня проверять не надо, — наконец сказал он. — Я и так знаю, что нормальный— Хочешь — лечись дальше, но без меня, — ответил он, и в тот момент Ирина поняла, что больше не хочет бороться за человека, готового сдаться без боя.
