**Дневник. Сегодня снова пусто.**
Телефон безмолвствовал. Светлана отложила его на тумбочку, тяжело вздохнув. Больничная палата пахла хлоркой и лекарствами. За окном — серый питерский вечер, крадущий последние краски у выцветших обоев. На соседней койке хрипела старушка, перебирая чётки.
Три звонка дочери. Трижды — в пустоту. Утром Ольга хоть ответила: «Занята, с Ниной Ивановной по магазинам бегаем». А теперь — тишина.
— Опять звоните? — кряхтя, повернулась соседка. — Может, у неё дела?
— Дела, — прошептала Светлана. — Завтра операция. Пустяковая, но… Хоть бы слово. Не о сковородках же думать, когда родная кровь под ножом…
Тишина. Только фольга от леденцов шуршит.
Светлана закрыла глаза. Вспомнила, как Ольга когда-то прибегала с института, пахнущая снегом и духами. Как пекли вдвоём ватрушки, смеялись над глупыми сериалами. Как дочь, загорелая с дачи, взахлёб рассказывала про парня — «он самый лучший, мам!»
Теперь этот «лучший» стал центром её вселенной. Стоило свекрови кашлянуть — Ольга уже мчалась с таблетками и тортиками. Мать же довольствовалась обрывками: «Да, мам, нет, мам» — сквозь зубы, между уведомлений в телефоне.
**День операции.** Всё прошло хорошо, но слабость валила с ног. Жажда, тошнота, тупая боль в швах. Телефон молчал.
Выписали неожиданно рано. Светлана набрала дочь:
— Забери меня.
— Мам, я же к Нине Ивановне обещала! Возьми такси, я скину тысячу…
— Не надо.
Доехала одна. Соседка помогла найти водителя. Дома — пусто. Муж в Ростове, в командировке.
Чайник закипел. Светлана села на кухонный стул и заплакала. Не от боли — от обиды, которую стыдно назвать вслух.
**Предательство.**
Через две недели Ольга позвонила. Бодро, как ни в чём не бывало:
— Мам, ты мой ИНН не видела? Для вычета нужен!
— Жива, если что. Швы уже сняли.
— Ну ты же знаешь, как у меня! — фальшивый смешок. — Серёжа с родителями, я одна всё тащу…
Светлана молчала. Всё ясно: она теперь — «справочное бюро».
День рождения мужа. На столе — селёдка под шубой, медовый торт. В прихожей — лишние тапки.
Ольга примчалась на двадцать минут. С тортом из «Азбуки вкуса»:
— Я ненадолго! Серёжа ждёт в машине.
Она уткнулась в телефон, даже чай не допила. Ушла, бросив: «Поздравляю!» — будто курьер, а не дочь.
Светлана удалила ВКонтакте. Там — только фото Ольги: на фоне свекровиной «фазенды», с их мопсом, у камина, которого у них никогда не было. Улыбка на всех снимках — широкая, натянутая. Для них — настоящая. Для матери — остатки.
**Утро на даче.**
— Видела вашу Ольгу, — фыркнула соседка Людмила. — Бежит с авоськами, красная как рак. А под глазами — синяки.
— Её выбор, — пожала плечами Светлана.
В груди — ком. Обида? Да. Но и облегчение: больше не надо ждать.
Ольга появилась нежданно, с пирожными:
— На минутку! У Серёжиных родителей юбилей…
— Конечно, — Светлана не стала вставать. — Ты же у них — «идеальная невестка».
Дочь вспыхнула:
— Ты вообще не понимаешь! У них надо соответствовать, а вы…
— А мы?
— Вы же родные. С вами можно не стараться.
Тишина.
— Значит, мы — отработанный материал, — Светлана встала, дрожа. — Поздравляю. Ты получила то, что хотела: больше не надо притворяться.
Дверь захлопнулась.
— Вернётся? — спросил муж, глотая валерьянку.
— Когда понадобимся.
Ветер донёс запах скошенной травы. **«Своя ноша не тянет»**, — подумала Светлана. Они больше не тянули.
