Её смех вонзился в сердце, будто нож, и воздух вдруг перехватило…
Влюбился я в Настю ещё в институтские годы. Бывают такие лица — открытые, тёплые, с первого взгляда кажется, будто знаешь их сто лет. Такое было у Насти: умные карие глаза, обрамлённые густыми ресницами, улыбка, от которой на душе становилось светло.
В неё влюблялись все. С ней можно было болтать часами, шутить, флиртовать, но никого она не выделяла. Отшучивалась — мол, с парнем встречается, да и учёбу нельзя запускать.
Парни не обижались — кому обижаться, если всех она ровно так же мягко отваживала? Я даже не пытался добиться её внимания. Просто любил — молча, издали.
Как-то шёл я из универа через парк. Был ноябрь, уже стемнело, фонари разливали по аллеям жёлтые лужи. Впереди, на скамейке, сидела девушка. Подошёл ближе — Настя. Голова опущена, нос шмыгает — никогда не видел её грустной, не то что в слезах.
— Насть… Ты чего тут?
Она взглянула и отвернулась.
— Что случилось? Вижу же — плачешь. — Присел рядом. — Может, помогу чем? Обидел кто?
Помолчала, потом встала.
— Пошли… — буркнула и двинулась вперёд.
Сначала шли молча. Она всхлипывала, а у меня сердце сжималось. Потом успокоилась.
— С тобой точно всё в порядке? — спросил я.
— Нет. Но пройдёт. Ты всё равно не поможешь. Не спрашивай.
На следующий день в институте обменялись улыбками, будто у нас тайна. Она вела себя как обычно, но синяки под глазами выдавали бессонную ночь. Впрочем, для студента — не редкость.
Потом она попросила у меня конспект.
— Ты же была на лекции.
— Не писала. — Взяла тетрадь и ушла.
Стали чаще сидеть рядом. А потом я набрался смелости и позвал её в кино.
— Ты что, с Настькой крутишься? — как-то спросил Володя, мой друг.
— Да нет… Кино пару раз.
— Ну-ну. Расколол ледышку, да?
Я отшутился. Все уже привыкли видеть нас вместе. Если Настя пропускала пары, преподаватели спрашивали у меня: «Где твоя подруга?» Я важно отвечал: «Заболела». Хотя она просто проспала — звонила, предупреждала.
Без Насти я не мог. Всё время о ней думал. В конце концов признался в любви и даже предложил выйти замуж. Она отшучивалась, но я стоял на своём. Родители отговаривали: рано, универ закончи, квартиру купи, потом женись.
Но я упросил. Сыграли скромную свадьбу перед последним курсом.
— Лучше помогите снять жильё, — попросил я у отца.
Мать вздыхала, а друзья разъехались на каникулы — некоторые обиделись, что их не позвали.
Я был счастлив. Теперь мы с Настей не расставались. Госэкзамены она сдавала уже с животиком. В октябре родился наш Сашка.
Гордился страшно. Женился на лучшей девушке курса, вот и сын. Через год взял ипотеку, купили квартиру.
С Настей было надёжно. Она успевала всё: и готовить, и за ребёнком смотреть, и меня после работы встречать. Друзья заглядывали без предупреждения — она быстро ставила на стол, хватало на всех.
Они женились, разводились, снова женились. А мы с Настей были вместе. Как-то зашёл Володя.
— Слушай, не обижай Настю. Насть, если он тебя кинет — я тебя женю, — полушутя сказал он.
— С чего бы мне её бросать? — я притворно нахмурился.
— Пусть попробует — пожалеет! — Настя погрозила мне кулаком.
— Завидую вам, честно, — вздохнул Володя.
Годы шли. Сашка вымахал, орал басом, что голоден. Мы с Настей иногда ссорились, но я тут же лез вперёд с примирением.
А потом… Как гром среди ясного неба — я изменил.
На работу взяли новую — Лену. Хрупкую, светловолосую, говорила на китайском и английском. Благодаря ей фирма заключила выгодный контракт. Отмечали в ресторане. Китайский партнёр танцевал с ней. А я вдруг заметил, какая она красивая…
Провёз её домой. Она предложила зайти на кофе… Я не устоял.
Проснулся ночью в чужой квартире. Быстро оделся, уехал. Настя утром только спросила, когда вернулся. Я соврал.
На работе избегал Лену. Но она сама подкарауливала. ЧЯ встал перед Настей на колени, обнял её ноги и заплакал, а она молча провела рукой по моим волосам, и в этом жесте было всё — и прощение, и боль, и наша сломанная, но ещё живая любовь.
