Вера терпеть не могла пьяниц.
Не просто отворачивалась — ненависть прожигала её насквозь при виде нетрезвого человека. Сначала лишь мышцы на лице напрягались, а потом дрожь пробирала всё тело. Она знала причину. Годы напролёт Вера наблюдала, как её мать медленно убивает себя водкой. Каждый вечер — новая пытка, каждую ночь — страх. А вдруг утром случится нечто страшное?
Но самое тёмное — детство. Оно было серым, вонючим, пропитанным перегаром. Мать возвращалась под утро, пошатываясь, спотыкаясь о порог. Однажды Вера нашла её возле подъезда — брошенной, как тряпку. Девочке было семь, но она уже понимала: это не норма. Она знала, что такое стыд. Соседи смотрели с жалостью, одноклассники шептались за спиной.
Школа стала адом. Дети тыкали пальцами, кричали: «Твоя мать — алкашка!» Вера плакала в подушку, кусая губы, чтобы не закричать. Внутри клокотало: злость, отчаяние, несправедливость.
Потом мать перестала убираться. Квартира превратилась в помойку: грязь, пустые бутылки, объедки. Девочка пыталась наводить порядок, но сил не хватало. Она мечтала о куклах, уроках, а не о тряпке в руках и пьяной ругани за стеной.
Вечера были худшими. Вера сидела в темноте, слушая, как мать рыдает или бьёт посуду. Иногда грохотало тело, падавшее на пол. Девочка замирала, сердце колотилось, как у загнанного зверька. Она боялась пошевелиться.
Один раз, вернувшись из школы, Вера увидела кошмар: перевёрнутая мебель, битые тарелки, а на полу — мать в луже рвоты. Вонь стояла такой, что перехватывало дыхание. Девочка хотела убежать, но вместо этого взяла тряпку. Слёзы лились рекой, но руки двигались. Тогда она поклялась: её дети никогда не увидят мать пьяной.
Прошли годы. Вера вышла замуж, родила сына. У неё теперь своя семья, которую она бережёт. Но прошлое не отпускает. Каждый раз, встретив пьяного на улице, она сжимает кулаки. Вспоминает страх, стыд, бессилие.
Сейчас она делает всё, чтобы её сын рос в тепле, в любви. Чтобы он гордился домом, а не прятал глаза. Прошлое не изменить, но будущее — в её руках. И она за него борется.
А мать?
Зоя знает: Вера её ненавидит. Они почти не говорят. Если дочь и обращается — холодно, сквозь зубы. Зоя боится встретиться с ней взглядом — там лишь презрение. И она понимает: заслужила. Заслужила каждую каплю ненависти.
Иногда Зоя думает, как было бы, если б не пила. Если б стала хорошей матерью. Но мысли гложут ещё сильнее. Прошлое не исправить.
Теперь уже поздно. Вера отгородилась. Строит жизнь без неё. И Зоя не вправе обижаться — она сама выбрала эту дорогу. Лишь надеется, что однажды дочь простит.
По утрам у Зои одно и то же: голова раскалывается, во рту — как после помойки. Она пытается вспомнить вчерашний день, но в памяти — обрывки: рюмка, вторая, третья… Потом — провал.
Иногда она приходит в себя на полу, иногда — среди бутылок. Хуже всего — осознание: опять напилась. Тогда Зоя злится. Ищет Веру. А Веры нет — выросла, сбежала.
«Ведьма! Я её растила, а она бросила! Лучше б я её не рожала! Голова болит, сдохнуть можно, а воды подать некому! Надо в милицию написать, пусть заставят уважать мать!» — воет Зоя, не в силах оторвать голову от подушки.
