**Дневниковая запись**
Сестрёнка твердила: «Мама, в пансионате тебе будет лучше, чем дома!»
В доме престарелых старая женщина, Пелагея Семёновна, сидела у окна, вглядываясь в дождь. Ждала, не появится ли сын или дочь. Но лишь мокрые прохожие спешили по своим делам. Смахнув слезу, она окунулась в воспоминания…
Когда-то её дом в Рязани был полон жизни. За большим дубовым столом собирались дети, родня, друзья. После техникума Пелагея устроилась в столовую при фабрике, а к тридцати пяти уже управляла ею. Муж, Тимофей — мастер на все руки, — обожал её. Две детки, достаток, уважение — всё спорилось в руках.
Девяностые прошли мимо — фабрика устояла. В доме всегда пахло пирогами, гости шли без звонка: «Заскочили на огонёк!» Пелагея никому не отказывала, угощала, оставляла на ужин. Все хвалили её щедрость.
Но дети выросли. Сын Ваня связался с хулиганами, еле вытянули его. Женился, но пить не бросил. Дочь Аграфена — беда особенная. В тридцать лет — ни одного мужа. Каждого жениха Пелагея браковала:
— Графа! Да он же гол как сокол, а носит себя, как граф!
— Этот — ростом с лапоть, и лицом не вышел.
— А тот, я видела, в подворотне курит — сразу видно, бедолага.
Женихи кончились. Аграфена с матерью стали неразлучны, как подружки. Потом Ваня вернулся — бросила жена. Но ненадолго: скоро нашёл вдову с квартирой и сбежал.
Годы текли. Построили дачу под Тулой, летом — шашлыки, зимой — застолья. Но с пенсией всё рухнуло. Гости, не видя былого угощения, перестали заходить. Затем умер Тимофей.
Пелагея, обещав себе, что дети не оставят её, оформила дарственную на квартиру и дачу.
— Детки, всё ваше! — объявила она.
— Мам, мы с тобой! — клялись Ваня и Аграфена.
К семидесяти пяти годам силы покинули её. Давление, боли, память подводила. Ваня пропадал, Аграфена злилась:
— Кому я нужна, как старая дева с мамкой на шее?!
И решили сдать мать в пансионат.
— Там тебе веселее будет! А мы — работа…
Пансионат был неплох, но скука там витала, как туман. Однажды Пелагея сбежала — дошла до своего дома. В окнах горел свет.
— Дети дома! — обрадовалась она.
Дверь открыл незнакомый мужик в майке.
— Вам чего, бабка?
— Где Ваня с Графой? — прошептала она.
— Хозяева? Я купил у них квартиру! — дверь захлопнулась.
На лавочке у подъезда Пелагея поняла: её сдали навсегда.
Вернулась в пансионат. Сидела у окна, ждала. Но дети навещали редко.
— Бабушка, чего грустите? — молодая медсестра Катя взяла её за руку.
С Катей жизнь в пансионате заиграла: гимнастика, чаепития, песни. Пелагея снова почувствовала себя живой.
А однажды утром Катя нашла её в кровати — с улыбкой, будто увидела что-то прекрасное.
Деньги от продажи дома детям счастья не принесли. Ваня спился, Аграфена сошла с умА в день её похорон даже дождь перестал лить, будто и небо пожалело ту самую Пелагею Семёновну, что всю жизнь дарила тепло другим, но так и не дождалась его в ответ.
