«С чего это ты нас обеих любишь?!» – Вадим признался в измене, и моя вселенная разлетелась на осколки.
Я не помню, как допила кофе. Не помню, как делала вдох. Всё внутри словно окаменело. Только его голос — ровный, чуть хрипловатый — глухо бил по вискам, будто кувалдой. Он сказал это без тени стыда, будто речь шла не о предательстве, а о погоде за окном.
— Я люблю вас обеих, — повторил Вадим, глядя мне прямо в глаза.
Пальцы дрожали, когда я отодвинула тарелку. Желание есть пропало мгновенно. Всё тело оцепенело, словно меня ошпарили кипятком. Его лицо стало землистым, губы слегка дрожали, но он продолжал:
— Всё началось два месяца назад… Мы с ней работаем в одном отделе, в «Газпроме». Делали срочный заказ, стали чаще общаться, а потом как-то само… закрутилось. Я люблю её, но и тебя тоже. Не мог больше врать. Мне тяжело, понимаешь? Очень…
Я не слушала. В ушах гудело, будто под землей рвётся шахта. Всё, во что верила, всё, чем жила — рассыпалось. Хотелось закричать, швырнуть в него чашкой, разбить зеркало. Но я лишь встала, едва держась за стол.
— Сегодня тебе лучше уйти, — прошептала я. — Мне нужно побыть одной.
Когда дверь закрылась, я упала на кровать. Подушка пахла его одеколоном, одеяло леденило кожу. Сердце выло, как раненый зверь. Я рыдала, впиваясь лицом в матрас, словно пыталась убежать от боли. Он знал, как я ему верила. Как любила. И всё равно — вот так.
Я била кулаками по его подушке, пока не ослабла. А потом перед глазами встала… она. Какая она? Моложе? Полная? С карими глазами, как у меня, или зелёными? Воображала, как она касается его руки, как смеётся его шуткам, как целует те губы, что ещё вчера были моими. Руки дрожали, в груди кололо.
Утром я не выдержала. Нужно было увидеть её. Хотя бы раз.
Я позвонила на работу, сказала, что температура. Потом набрала номер офиса Вадима. Секретарша, глупенькая, легко сболтнула. Её звали Светлана. Соцсети быстро выдали её профиль. Почти пустой — одна фотка. Женщина в простой блузке и юбке. Никакой красотки, не звезда. Но именно она забрала его у меня.
Вечером я приехала по адресу. Сидела в машине, вцепясь в руль, пока пальцы не заныли. Сердце колотилось, как бешеное. Через час она вышла. И… я удивилась. Обычная. Совсем. Ни капли гламура. Причёска — «хвост», сумка из «Ашана». Будь мы соседками — не заметила бы.
Но злость не утихла. Наоборот — закипела. Если не внешность, значит, что-то внутри. Глубже. Он полюбил её не за лицо, а за душу. Это делало её в сто раз страшнее. Я выпрыгнула из машины и пошла следом. Она зашла в «Пятёрочку». Взяла корзинку и… улыбнулась мне.
Последняя капля.
— Думаешь, победила? — прошипела я. — Он мой. Не твой. Поняла?! Чтоб духу твоего рядом с ним не было!
Она растерялась.
— Простите… мы знакомы?
Я стиснула зубы. Неужели врёт?
— Не прикидывайся. Ты же Светлана? Ты спишь с Вадимом. Так вот — он мой. Был и останется!
Она побледнела, ухватилась за полку.
— Боже… он не говорил, что у него есть кто-то… Я… не знала…
Глаза её искренне расширились. Или она гениальная актриса. Но через два часа мы пили чай в «Шоколаднице». Она, всхлипывая, рассказывала свою правду.
— Я поверила лжецу, — прошептала она. — Но теперь он мне не нужен. Пусть горит в аду.
Я не могла ответить. Горло сжало. Потому что для меня Вадим был всем. А он взял и разбил этот мир одним признанием.
*Иногда правда не освобождает — она просто оставляет два осколка вместо одного сердца.*
