— Папа, а мы в выходные в лес пойдём? — Артём оторвал взгляд от учебников и с надеждой посмотрел на Игоря.
Мужчина отложил телефон, встретился с мальчиком взглядом и улыбнулся.
— Конечно, пойдём. Только маму позови, а то опять скажет, что мы её бросили.
Светлана стояла у плиты, помешивая суп. Услышав их разговор, она замерла. В груди что-то болезненно сжалось, но вместе с тем стало тепло.
Артём назвал его *папой*. Не Игорем, не дядей Игрой, а просто — папой. Без нарочитости, но с такой искренностью, что у неё внутри будто растопился лёд. Но радость смешалась с тревогой.
Когда-то она думала, что после смерти первого мужа уже никогда не сможет полюбить снова. Останется только мамой. Но в её жизни появился Игорь. Он был как первый снег — тихий, мягкий, успокаивающий, но с лёгким оттенком грусти.
Он не носил ей букетов, но всегда приносил Артёму шоколадки. Не разбрасывался громкими словами, но однажды сам, без напоминаний, собрал книжную полку в детской. Именно это её и покорило.
Сначала она держала дистанцию — ребёнок был для неё главным. Сразу предупредила: если он не готов принять Артёма, лучше даже не начинать. Игорь не испугался. Напротив, попросил познакомить его с мальчиком как можно скорее.
И каково же было её удивление, когда Игорь оказался настоящим *мужчиной* с детьми. Он играл, но не баловал. Интересовался школой, а не просто хлопал по плечу. Делал замечания не свысока, а как старший товарищ. Артём быстро к нему привязался, и Светлана расслабилась. Впервые за долгое время она почувствовала, что может разделить груз ответственности с кем-то ещё.
Они жили вместе больше года. Игорь вёл себя как настоящий отец: ходил на родительские собрания, помогал с уроками, учил Артёма играть в шахматы. Порой ей казалось, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Но она отгоняла сомнения.
Мальчику нужен папа. И, похоже, он у него есть.
Как-то вечером, вытирая тарелки, Игорь небрежно бросил:
— Свет, а что думаешь насчёт второго?
Она замерла. Конечно, поняла, о чём речь. Но мысль казалась настолько огромной, что не помещалась в голове. У неё была подруга, которая прошла через подобное: один ребёнок от первого брака, второй — общий.
Кончилось всё плохо. Светлана не хотела повторять её путь.
— Я… боюсь, — честно призналась она. — Не за себя. За Артёма. Вдруг, когда появится малыш, он почувствует себя лишним?
Игорь удивлённо поднял брови:
— Ты о чём? Сердце не резиновое, но оно растягивается. Я люблю вас обоих. Если родится ещё один, это не значит, что кто-то станет ненужным. Артём — мой сын. Точка.
Ей хотелось верить. И она поверила.
Через несколько месяцев Светлана показала мужу тест с двумя полосками. Он крепко обнял её, осторожно прижал к себе.
— Ура! Я буду старшим братом! — радостно закричал Артём, узнав новость.
Смех, счастье, свет, разливающийся по дому, как утреннее солнце. Но ничто не длится вечно.
— Пап, давай мяч погоняем? Я уроки сделал. Сам, — Артём стоял на пороге, мячик в руках, переминаясь с ноги на ногу.
Игорь качал малыша в кресле. Даже не повернулся.
— Не сейчас. Миша спит. Не шуми.
Мальчик потупил взгляд, кивнул и тихо закрыл дверь. Пошёл в комнату, подержал мяч в руках и убрал его в шкаф. До лучших времён. Если они настанут.
Отказы стали обычным делом. Раньше Игорь сам звал его играть, смотреть фильмы. Теперь — ничего. Но Артём всё ещё называл его папой. С надеждой, будто это слово могло вернуть прежнего человека.
На следующий день Светлана услышала то, что разбило ей сердце.
— Скажи своему сыну, чтобы не жрал печенье на диване! Весь крошками засыпал!
Она остолбенела. *Своему*. Не *нашему*, не *Артёму*. Видимо, кто-то уже стал чужим.
— Артём! Убери, пожалуйста, за собой! — крикнула она из кухни, а потом заперлась в ванной, включила воду и, прикусив губу, дала волю слезам.
Мужчина, который ещё вчера клялся, что будет хорошим отцом, теперь отодвигал старшего, словно ненужную мебель.
Артём всё понимал. Собирался в школу сам, приходил, ставил ранец в угол. Готовил себе чай, мазал хлеб маслом. Вечерами сидел тихо, чтобы «не мешать папе». Не капризничал, не просил ничего.
Он старался быть незаметным. Будто надеялся: чем тише будет, тем больше шансов, что его не прогонят.
Однажды Светлана застала его за мытьём посуды. Девятилетний мальчик, не дожидаясь просьбы, тер тарелку, серьёзно нахмурившись. Увидев мать, вздрогнул.
— Мам, я просто… хотел помочь. Ты устала. И папа тоже. Ему тяжело с Мишкой.
Она кивнула, натянуто улыбнулась и ушла в спальню, потому что больше не могла сдерживать гнев и боль.
Той же ночью, когда младший заснул, Светлана подошла к мужу. Он лежал на диване, уткнувшись в телефон.
— Ты осознаёшь, как стал относиться к Артёму?
Игорь даже не взглянул на неё.
— В смысле?
— В прямом. Ты игнорируешь его. Был отцом — стал просто соседом.
Он отложил телефон и медленно сел.
— Я его не игнорирую. Просто теперь у меня есть *свой* сын. Мишка маленький, я не хочу пропустить его взросление.
— А Артём тебе кто? Перестал быть твоим?
— Света, я не растил его с пелёнок. Ты должна понимать… С родным всё иначе.
Она не верила своим ушам.
— Это не «иначе». Это подло. Он называл тебя папой. Любил тебя.
— Ну и пусть. Я же не сказал, что ненавижу его. Просто не могу притворяться, будто он мой.
Игорь встал и вышел, явно не желая продолжать разговор. А Светлана ещё долго сидела, глядя в стену. Потом пошла в комнату сына. Он лежал, отверОна обняла его крепко, как будто могла в этот миг защитить от всего мира, и прошептала: «Мы справимся, сынок, только вдвоём, но навсегда».
