**Дом**
— Ты куда это? Опять к своему Сергею? А ужинать? — спросила мать, выйдя в коридор.
— Я не голодна, — отрезала Лиза, отвечая лишь на последнее.
Ей казалось, что для матери важнее, поела ли она, а не то, с кем она проводит время. Поправила пояс платья, улыбнулась своему отражению в зеркале и повернулась к матери.
— Да он же без гроша за душой! Кому он нужен? Ни кола ни двора, ни семьи, ничего. Разве может такой создать крепкую семью? Он же из детдома, привык только о себе думать!.. — Слова сыпались из матери, как горох из мешка.
— Мам, хватит! — резко перебила её Лиза. Улыбка исчезла. — Ты его даже не знаешь. Разве вина его в том, где он вырос? Говоришь, будто он преступник. А он лучше многих, у кого родители есть! — Голос Лизы дрожал, щёки горели, глаза блестели от слёз. В этот момент она была так прекрасна, что мать рассвирепела ещё сильнее.
— Да ты сама не понимаешь, что говоришь! Ну и что молчишь? — крикнула она в сторону комнаты, где отец читал газету. — Тебе всё равно, за кого твоя дочь замуж пойдёт?
Отец вздохнул, отложил газету и вышел.
— Чего ты от меня хочешь? Привязать её к стулу? Сегодня запрещу, а завтра она из дома сбежит. — Он взглянул на Лизу. — Ты на неё посмотри. Никого не напоминает? Тебя родители тоже не пускали ко мне. Помнишь, как из окна вылезала? У меня ведь тоже ничего не было. Койка в общаге, две рубашки, одни брюки да куртка на все сезоны. Ну и братовский костюм, в котором я на выпускной ходил.
Разве это тебя остановило? Разве помешало выйти за меня? Твоя мать до сих пор меня ненавидит, хоть у меня и свой бизнес, и квартира, и машина. Она на мои деньги в санатории отдыхает, но зубы точит — мол, «из деревни, из бедной семьи». Для неё это было преступлением. — Отец говорил спокойно, но видно было, как это ему тяжело. Ему надоели крики, жалко было дочь, а что делать — он не знал.
— Посмотри на неё. Она влюблена. Разве ты не видишь? А спорить с влюблёнными — всё равно что ветер руками ловить. Если помешаешь — сделаешь её несчастной, и она тебе этого не простит.
— Спасибо, пап, — Лиза улыбнулась сквозь слёзы и выскользнула за дверь, пока мать подбирала слова.
Когда дверь закрылась, мать будто очнулась и набросилась на отца.
— Ну и человек! К чему эти воспоминания? Не мог поддержать? Тебе правда всё равно, кто в наш дом войдёт? — Она упёрла руки в боки.
— Да о чём ты? — отец покачал головой. — Разве она замуж выходит? Сергей — парень умный. Сначала на ноги встанет, потом жениться будет. А тебе лучше, чтобы она с мажором встречалась, как Петров, что одноклассницу в положении оставил? Родители его в Швейцарию сплавили, а девчонка в семнадцать лет мать-одиночка. И сколько ещё таких будет?
— А ты думаешь, детдомовский лучше? У них же понятий нет… — начала мать.
— Откуда ты знаешь? Много таких встречала? Лиза права — он не хуже других. Мы же его не знаем. Дай ему шанс — он себя покажет. Из меня же человек вышел, а чем он хуже? У него цель — выбиться в люди. А у Петрова — отцовские деньги проматывать. И он с этим справляется. — Отец вернулся к газете, давая понять, что разговор окончен.
— С тобой говорить бесполезно! — мать сжала губы и ушла на кухню.
Лиза ничего этого не слышала. Она почти бежала на встречу, лёгкие босоножки едва касались асфальта. Ветер играл подолом её платья, то раздувая, то прижимая к ногам.
Вдали она увидела Сергея, ускорила шаг. Он заметил её и улыбнулся.
Они встретились, обнялись, и Лиза прижалась к его груди, будто к спасительному берегу после бури. Как щепка, которую течение прибивает к камню, пока другие уносит в тёмную глубину.
Она слышала, как под рубашкой бьётся его сердце. Вдруг отодвинулась и посмотрела ему в глаза.
— Что-то случилось?
— С чего ты взяла?
— Чувствую.
— У меня бабушка умерла. Два месяца назад. Узнал только сегодня.
— Ты не говорил, что у тебя есть бабушка.
— Я на неё обижался. Она сдала меня в детдом, ни разу не навестила. Считал, что её для меня нет. А сегодня узнал — она завещала мне дом. Соседка разыскала, её зять в полиции работает. Нужно съездить, посмотреть, в каком он состоянии. Я там лет двадцать не был.
— Ты хочешь там жить? — Лиза подняла бровь, как мать.
— Вряд ли. Если дом цел — продам, деньги в дело вложу или квартиру куплю.
— Это же здорово! — глаза Лизы загорелись. — У тебя был дом… была семья. А то мать говорит, будто ты…
— Нищий? — усмехнулся Сергей. — Я и сам знаю, что тебя не достоин. Может, дом — развалюха, и твоя мать окажется права.
— Перестань! Поедем и посмотрим.
— Сейчас?
— А чего ждать? Автобус ходит? — Она потянула его к остановке.
В автобусе было свободно.
— Позвони родителям, а то решат, что я тебя украл, — сказал Сергей.
Лиза набрала отца, сбивчиво объяснила. К концу разговора лицо её помрачнело.
— Что? — спросил Сергей.
— Ругались с матерью из-за меня. Просил вернуться пораньше.
— Скорее из-за меня. Зря ты поехала. Можешь выйти, я один доеду.
— Ни за что! — упрямо сказала Лиза.
Они молча смотрели в окно. Лиза расспрашивала о детстве, о бабушке.
— Строгая была. Не помню, чтобы улыбалась. Мне лет шесть было, когда отдала. В детдоме школу начал. Почему — не знаю.
О родителях Лиза не спрашивала. Сергей сразу сказал — тема запретная.
— Мать под машину попала, отца не помню — утонул, когда мне было четыре, — вдруг сказал он.
— А бабушка чья? По маминой линии?
— Не знаю.
Дом Сергей узнал сразу. Бревенчатый, крепкий. Дверь была заперта.
— Вы чего тут? — раздался за спиной голос.Они обернулись и увидели старую соседку, которая, узнав Сергея, улыбнулась, достала ключ и сказала: «Заходите, дом-то ваш, а я чайку поставлю — столько лет прошло, столько рассказать надо…»
