Ошибся, сделай вид, что так и надо, и танцуй дальше…
Иван проснулся среди ночи. Вернее, он и не спал, просто лежал с закрытыми глазами, проваливаясь в короткие забытья. Рядом, подрагивая ресницами, спала жена. Может, она тоже притворялась? Прислушался. Нет, дышит ровно. В своей кроватке посапывал двухлетний Мишенька.
Квартира, семья, сын — что ещё нужно? Но почему так гложет тоска? В последнее время она накатывала всё чаще. Днём отвлекала работа, а по ночам…
Осторожно, чтобы не разбудить жену, он выбрался из-под одеяла, босиком прошаркал на кухню, притворил дверь.
Свет фонаря лез в окно, рисуя на стенах бледные квадраты. Раньше ему нравилось, когда в комнате не было полной темноты. Но теперь этот свет раздражал, будто подсвечивал его беспокойство.
На подоконнике лежала пачка «Беломора». Иван достал одну, чиркнул зажигалкой, затянулся. Дым вился вверх, напоминая локон Лены. Тут же всплыло её лицо. Он пытался его забыть — не вышло.
Курить расхотелось. Фонарь нагло светил в окно, словно спрашивал: «Чего тебе не хватает? Всё есть: квартира, семья, работа. Живи да радуйся. А ты не спишь, будто совесть грызёт…»
«Так оно и есть», — подумал Иван. Сигарета потухла. Пепельницы не нашёл, приоткрыл окно и выбросил окурок во тьму.
Лена…
***
До третьего класса Иван сидел за партой с Серегой, другом с детсада. Потом учительница их рассадила, и до пятого он просидел с полненькой Надей, у которой была толстая коса. Отличница, на уроках не болтала. Списывать не давала, но задачи объясняла лучше учителя. Потом она перевелась, и они с Серегой снова стали соседями.
А потом в класс пришла новенькая — Лена Крюкова. Светлые кудри, голубые глаза. Напоминала Снегурочку. Серёга тогда болел, и Лену посадили рядом. Иван даже не стал возмущаться, хотя место было Серегино.
Как-то на контрольной он не выдержал и потрога́л её волосы. Они оказались мягкими, как пух. Лена удивлённо подняла глаза — голубые, как небо в ясный день.
Серёга выздоровел, пришёл в школу, но его место было занято. Хотел идти к учительнице, но Иван отговорил.
— Понял. Влюбился в эту белобрыску, — фыркнул Серёга.
— Да. — Иван исподлобья взглянул на друга.
Взгляд говорил: «Ещё слово — пожалеешь». Серёга тут же замолчал.
Когда Лена задумывалась, она грызла карандаш. Однажды он стащил его с парты и сунул в рюкзак. Дома прикусил обгрызенный кончик, надеясь почувствовать вкус её губ. Но ощутил лишь дерево. С тех пор карандаш лежал на столе, и он то и дело поглядывал на него.
В десятом классе Иван пригласил Лену в кино. Весь фильм сидел, как на иголках, делая вид, что смотрит на экран. Боялся взять её за руку — ладони вспотели от волнения.
Но в следующий раз, когда погас свет, он осмелел и не отпускал её пальцы до конца сеанса. Потом было первое признание, первый неуклюжий поцелуй…
После школы Иван не пошёл в институт. Отец ушёл давно, нужно было помогать матери поднимать младшего брата. Из-за него родители и развелись — отец не хотел второго ребёнка, обвинил мать, что «нагуляла». А сам, оказалось, давно крутил роман на стороне.
Осенью Ивана забрали в армию, а Лена поступила в универ и обещала ждать. Серёга, уже опытный в делах амурных, уговаривал его перед отъездом «переспать с Ленкой, чтобы крепче привязать». Но Иван не решился.
Через год он вернулся возмужавшим. Лена смотрела на него влюблёнными глазами — ясными, как небо. Тогда они и стали близки. Иван сразу предложил ей выйти замуж. Но со свадьбой пришлось ждать — денег не хватало. Лена ещё училась, к отцу он не хотел обращаться, а нагружать её родителей расходами было стыдно.
Серёгу в армию не взяли — по здоровью. Он уже год работал в Питере. Как раз приехал погостить и стал уговаривать Ивана:
— Чего тут сидеть? В Питере зарплаты в три раза выше. За год на свадьбу накопишь, за два — на квартиру!
Иван колебался. Деньги нужны, но расставаться с Леной снова не хотелось. Но желание обеспечить будущее победило. Тем более не навсегда — сможет приезжать.
Он пообещал Лене вернуться, что они обязательно будут вместе… Но как трудно бывает сдержать слово, когда жизнь подкидывает испытания.
Иван уехал на заработки. Серёга снимал квартиру на окраине. Поселились втроём — дёшево, хоть и тесно. Работали без выходных, домой выбирался редко. Перед сном звонил Лене.
Весна выдалась ранней. Закончили ремонт коттеджа, получили крупный куш. Уже можно было сыграть свадьбу, но Иван копил на жилье. В честь удачи зашли в кафе. Он заказал пиво.
— Мужик ты или нет? — Серёга плеснул в кружку водки.
С непривычки Ивана быстро развезло. Потом пошли провожать соседа на вокзал — тот уезжал к родителям.
У перрона Иван едва сдержался, чтобы не рвануть к Лене. Решили идти пешком — протрезветь. Впереди шла девушка в светлом плаще, каблучки звонко стучали по асфальту.
— Ну что, подыграешь? — спросил Серёга и бросился догонять.
Иван шёл сзади. Серёга заливался соловьём, девушка смеялась. Снова зашли в кафе…
Утром Иван проснулся с адской головной болью. Рядом на подушке — чёрные волосы. Девушка спала, отвернувшись. Он смутно помнил вечер, её имя стёрлось из памяти.
Оделся, вышел в коридор. Серёги не было, но на столе лежал адрес нового объекта. Разбудил девушку:
— Прости, я ничего не помню…
— Да ладно, — буркнула она.
Оделась и ушла первой. На объекте Серёга встретил его хмуро:
— Ну ты и жук. Любишь Ленку, а сам…
— Никому не говори.
— Я — могила. Ладно, работаем.
Месяц Иван не ездил домойИван поднял воротник, шагнул в рассветный туман и понял, что больше не сможет жить ни с правдой, ни с ложью.
