Ну, слушай, вот такая история.
Лена зашла на кухню, даже не сняв ботинки, и нахмурилась.
— Опять с ней говоришь? У меня такое ощущение, будто я в гареме. Как будто у нас с тобой один муж на двоих…
Женя стоял спиной, прижав телефон к уху. Голос у него был мягче обычного, будто он не просто разговаривал, а вспоминал что-то давнее.
— Ладно, договорились. Завтра разберёмся. Пока. — Он положил трубку и обернулся. — Звонила Катя. Про Колю говорили.
Лена кивнула и прошла мимо, хотя внутри скребло что-то гадкое, как мелкая змея. Она не стала выяснять, что значит «разберёмся». Просто зашла в ванную, включила воду и долго стояла, грея руки под струёй.
Ничто другое сейчас бы её не согрело.
Позже, когда Женя устроился на диване с телефоном, Лена пристроилась рядом и осторожно заговорила — без наезда, успокоившись немного.
— Знаешь… Иногда у вас такие разговоры, будто вы не просто родители. Может, я и перегибаю, но мне это слышать неприятно.
Он взглянул на неё и вздохнул. Не злился, но и не спешил успокаивать. Просто устал.
— Лен, ты же сама настаивала. Говорила: «Общайся с сыном, будь ближе к нему». Чего тебе не нравится?
И тут её накрыло. Не злость, а растерянность. Ведь правда — она сама его подтолкнула.
Года два назад они только поженились. Всё было хорошо: новая квартира, ипотека, ремонт — стандартный набор молодой семьи. Женя много работал, но вечерами был дома, хоть и уставший. Лена даже радовалась, как он храпел, обняв подушку.
И вот тогда она решила быть хорошей.
— Почему ты не общаешься с Колей? — спросила она как-то.
— Ну, деньги перевожу, подарки покупаю. Катя не жалуется, — пожал он плечами, будто речь шла о счетах.
— Жень, ребёнку не только деньги нужны. Отец нужен. Разве тебе не интересно, как он растёт?
Он отмахнулся. Подумал. А через пару недель всё завертелось: позвонил бывшей жене, предложил забирать Колю хотя бы раз в месяц. Катя не отказалась — наоборот, сказала, что мальчику мужское воспитание не помешает.
Лена поехала с ним на первую встречу. Коля был худенький, в смешной шапке с ушами. С опаской смотрел на Лену, почти не разговаривал. Но потом, у бабушки, оживился, когда она достала детское лото. Играли до вечера. Женя расслабился. И Лена подумала: вот, теперь всё будет хорошо.
Потом она часто вспоминала тот день. Как бабушка Нина плакала, обнимая внука. Как Коля смеялся, когда они катались на велосипедах в парке. Как шептал ей: «У тебя пирог вкуснее, чем у мамы».
Она рассказывала об этом подругам, гордилась.
— Это я всё организовала. Теперь они как нормальная семья. Я даже чувствую себя частью их мира.
Но тревога уже тогда подкрадывалась. Будто открыла дверь, а оттуда тянет холодом — в какую-то плохую историю.
А месяц назад всё стало хуже. Лена сидела с Колей на кухне. Он ел вафли с вареньем, болтал о школе, а потом вдруг сказал:
— А когда мы с папой и мамой в пиццерию ходили, там робот пиццу разносил!
— С папой? — переспросила Лена, стараясь не дрогнуть.
— Ну да. В пятницу. Папа приехал, я попросил. Он сказал — можно, только тебе не говорить. Ты же не скажешь? — он зашептал, поняв, что проговорился.
Лена кивнула, улыбнулась, подложила ещё вафлю. Он не заметил ничего. Ему было весело.
А ей — нет.
Вечером она спросила у Жени:
— Почему не сказал, что ходил с Катей и Колей в пиццерию?
Между бровей у него легла складка. Ему показалось, что она нападает.
— Я не обязан отчитываться за каждый шаг. Это ради сына. Нечего обсуждать.
Лена промолчала, но внутри что-то сломалось.
Женя теперь приходил ближе к десяти. Лена спала или засыпала. Он проводил с чужой женщиной больше времени, чем с женой. Поводы всегда были: сын, ремонт, помощь по дому.
А раньше… Полгода назад он возил её по врачам, бегал ночью за сладким, если ей хотелось. Был заботливым. Только её.
Но потом — пустота. Очередной «неудачный цикл», намёк врача на ЭКО. И взгляд у Жени потух. Теперь чаще звучало: «Сама решай». Он будто выдохся.
А рядом была Катя с сыном, с просьбами, с домом, который надо достраивать. Там всё было просто. Там не надо было надеяться.
— Катя сейчас совсем другая стала, — как-то сказала Оля, жена брата Жени. — Спокойная, мягкая. Видно, жизнь наладилась.
Для Лены это было ударом.
— Да, — кивнула она, глотая чай. — Хорошо, когда у людей всё хорошо.
А у неё — плохо.
Потом хуже. На кухне лежал телефон Жени. Она не хотела лезть… но заглянула.
Переписка не была интимной. Но тёплой — до боли.
— Спасибо, что проводку доделал. Я бы разорилась на электрике, — писала Катя. — Инструменты оставила, пригодятся.
Лена пролистала дальше.
— Ты всегда рядом, Жень. Даже спустя столько лет.
Потом голосовое. Женский голос, усталый, но тёплый:
— Спасибо. Без тебя бы не справилась. Ты как скала. Коля счастлив. И я тоже.
Лена отложила телефон. Ни доказательств, ни опровержений. Будто её поставили на канат над пропастью.
Потом был разговор со свекровью. Та позвала за грибами, Лена отказалась, но приехала — надо было выговориться.
Свекровь месила тесто, Лена смотрела в окно.
— Тяжело тебе, знаю, — начала та. — Не так, как хотелось. Но мы же все хотим, чтобы у Коли был отец.
— У него есть отец. А у меня есть муж? — не обернулась Лена.
— Вы взрослые. Разберётесь. Может, проще с Катей договориться, чем нервы трепать.
Совет был добрый. Но почему от него так больно?
Лена встала.
— Спасибо. Мне пора.
Свекровь не удерживала, только сказала на прощание:
— Не злись. Иногда проще отпустить, чем доказывать, что ты лучше.
На улице было холодно. От чеЛена вышла на улицу, глубоко вдохнула морозный воздух и поняла, что теперь ей нужно решить — бороться за свой брак или наконец отпустить.
